Героем спецпроекта «Сделано в Гагаузии», реализуемого новостным порталом Gagauzinfo.MD, на этот раз стал крупный молдавский бизнесмен Игорь Ганя. Он реализует проект по установке первой промышленной пасеки в Молдове. Около двух тысяч ульев размещено на просторах села Копчак. Интервью проходило прямо в поле, вблизи жужжащего роя пчел…



Игорь, поясните, пожалуйста, что значит «промышленная пасека»?

Во-первых, это масштаб. Сейчас вокруг нас около двух тысяч ульев. Эта пасека покрывает весь цикл работ - то есть мы производим улья, разводим пчел, под наши нужды высаживаем огромное количество медоносных растений. Сейчас в этой округе около 500 гектар наших земель, которые мы арендуем у колхоза «Победа», то есть у местных жителей.

Мы проезжали по «фиолетовому» полю, что это за растения?

Это наша фацелия, редкая культура для Молдовы. Ее используют как сидерат – растение, которое повышает качество земель без использования химических удобрений. Мы готовим кормовую базу для того чтобы весь сезон активности пчелы, она не оставалась без работы. То есть с конца апреля до начала сентября наша пчела обязана постоянно быть в работе. Это и называется промышленный подход. При этом мы получаем постоянный сбор меда, за счет чего понижаем его себестоимость. Кроме того, мы зарабатываем с фацелии продажей сена животноводческим фермам. Она богата протеинами, не имеет жесткости и поэтому ее употребляет скотина разного калибра. Особенно здесь в Гагаузии, где засуха - это не сказка, а реалии сегодняшних дней, это хорошее подспорье для хозяйств. Они могут к нам обратиться и получить это сено практически по себестоимости, так как «аграрка» не является для нас приоритетным направлением.

Знаю, что вы ведете «медовый» бизнес не только в Молдове. Где еще?

На сегодняшний день самая крупная промышленная пасека у нас в Украине. Ее план развития в этом году - 8 тысяч ульев. Также у нас пасека в Киргизии, там планируем в этом году развернуть до 10 тысяч ульев. Молдова - до трех-четырех тысяч ульев. И самая на данный момент экологически чистая пасека в мире находится в Андорре. Она небольшого размера, около 300 ульев, но это показательная пасека того, как можно вести этот бизнес. И все это развивается как единый организм, нет тех, кто тянет и кто отстает.

Я знаю, что вы уделяете большое внимание обучению своего персонала. Так было и в Гагаузии?

Да, для меня важно формировать базу сотрудников, с кем можно работать. В прошлом году ребята из Гагаузии поехали в Украину на обучение. В этом году тоже поедут, и так будет до тех пор, пока тут не образуется база, которая на месте сможет давать знания.



Я попробую поставить себя на место мелких производителей меда, которые производят до тоны меда. С их точки зрения вы крупный бизнесмен, который устраивает здесь монополию, а они теряют рынок сбыта. Так это или нет?

Эта вся история была бы обоснованной, если бы мы пришли на территорию региона и пользовались бы той кормовой базой, что и все пчеловоды. И вы бы были абсолютно правыми, потому что Гагаузия не столь богата медоносными травами. Но у нас своя кормовая база, поэтому их переживания не обоснованны. У нас большие инвестиционные вливания, прошлый год мы только получили земли, готовили их, так как они были не на том уровне, который нам требуется. Мы высадили 300 гектар, получили определенный урожай. В этом году мы увеличили количество земель, то есть полностью покрываем свои кормовые нужды.

Промышленные пасеки, вроде ваших, могут опылять растения и соседних хозяйств. Это широко распространенно на Западе. У нас есть такая практика?

Соседние с нами аграрии могут заключить с нами контракт на опыление их растений. Многие понимают, что такое большое хозяйство как наше может обеспечить сервис по опылению их растений. И если говорить вскользь - опыление сада дает 100 процентов урожая. Опыление подсолнуха, рапса дает до + 30-40 процентов урожая. Это уже доказанные цифры, которые мы получаем в Украине.



Какие планы в перспективе роста объемов производства меда?

План развития самой отрасли в Молдове у нас на 10 лет и подразумевает под собой 160 тысяч ульев и наличие 20 тысяч гектар земли. На данный момент перед нами стоит задача установки самого большого производства ульев. В планах было поставить это производство в Гагаузии, но на сегодняшний день мы в этом не уверены.

А что, есть какие-то препятствия?

Пока не хотим нагонять шума. У нас есть определенные недопонимания с местной властью. Надеюсь это только временные недопонимания, и все это выльется в примирение. Но если так пойдет, мы не сможем развиваться в этом регионе.

Когда вы говорите «местные власти», это имеется в виду примэрия или региональные власти?

С региональной властью у нас как раз таки хорошие отношения. Именно по заверению башкана, мотивационному посылу с ее стороны, мы хотим здесь развивать бизнес, создавать рабочие места. Земли арендуем у колхоза, платим 780 тысяч леев за 300 гектаров. Мы выполнили свои обязательства, несмотря на то, что год был тяжелый. В этом году мы арендовали у примэрии еще 200 гектар земли, переоформили ее за наш счет в пахотные земли, подготовили их к посадке, и как только мы это сделали, примэрия отбирает у нас эту землю, просто разорвав контракт. Почему местные власти ведут себя так - мне непонятно. Мы - большая компания, которая в четырех странах мира обладает самыми большими пасеками. У нас и винный бизнес, мы работаем на всем материке - от Андорры до Китая - и всегда в правовой зоне. Мы не нарушаем закон и платим налоги.

Что теперь?

Сейчас идет суд по поводу контракта с землей, который они разорвали. Нельзя просто разорвать контракт, у нас есть вложения, они должны мне теперь вернуть не полученную прибыль с агрария, речь идет о сумме больше трех миллионов леев. И за прихоти мэра будут платить люди. Я, как инвестор, не пришел к примару, а пришел в село. Сегодня он примар, а завтра - нет. Мы уже завезли три контейнера оборудования по производству ульев в село Копчак и оно просто лежит. А могло бы уже давать рабочие места. Теперь, представьте, землю арендуем не мы. 1000 гектар земли, которые арендует обычный аграрий, могут обслуживать пять человек. Когда обслуживаем землю мы с пасекой, с производством ульев, это будет около 70-80 человек. Работы идут восемь месяцев в году. Пасечник получает у нас зарплату выше средней по Молдове - от 600 долларов. А пасечники в Украине, где бизнес уже развит, получают до полутора тысяч долларов.



Какие объемы производства меда были в прошлом году? Какие ожидания в этом?

В прошлом году была сильная засуха. Мы получили около 20 тонн меда и мы его не продали, оставили в запасах. В этом году видим, что ситуация лучше. Мы не продаем ни одного килограмма меда в Молдове, мне это неинтересно. Весь мед мы экспортируем, потому что мировой рынок меда просто огромный. У меня сегодня не хватает меда для покрытия спроса в Андорре.

Что еще кроме меда можно производить, имея промышленную пасеку?

Из улья можно достать 50 разных видов продукта, начиная от разных сортов меда, до разных типов воска, пыльцы, маточного молока. Сейчас мы дорабатываем уникальный мировой проект по добыче пчелиного яда. Если мы этого достигнем, Молдова будет одним из лидеров фармацевтики в мире в этом направлении.

Польза натурального меда для здоровья бесспорна. Но почему культура потребления меда в нашей стране не развита и делаете ли вы что-то в этом направлении?

Для здоровья достаточно есть 50 грамм меда в день. Я посчитал, на 1 миллион человек, необходимо 19 тысяч тонн меда в год. А Молдова потребляет около двух тысяч тонн меда в год на 3 миллиона населения. Это лишь 3 процента меда от необходимой нормы. Мы не можем заставить людей есть мед, но мы можем создать условия для его потребления. Конечно, купить мед в магазине по цене в 100 леев за килограмм, для многих это дорого. Но если снизить стоимость меда? Если другие перестанут плакать как все плохо и начнут работать как мы? Не обслуживать пятерым 200 ульев, а как наши ребята, один человек на 300 ульев.

Звучит нереально, чтобы 300 ульев обслуживал один человек.

Хорошо, если вы сегодня купите улья нашего класса и будете работать по нашей технологии, то один человек сможет обслуживать 300 ульев при мотивации владельца. Если это делать втроем, то можно обслужить 1 тысячу ульев. Если эффективно работать, то можно собрать с улья по 100 килограмм меда. Это 100 тонн и 200 тысяч долларов только с меда. А еще можно продавать воск, маточное молоко.

В прошлом году ученики в школах получили на завтраки мед. В этом году вы премировали ребят-интеллектуалов. Как-то это не «по бизнесменски». Зачем вы это делаете?

Ребята из Копчака из 150 команд со всей страны заняли третье место на конкурсе интеллектуальных игр. Узнав об этом, я каждому выдал по 500 долларов и попросил их вложить эти деньги в их знания. Пусть купят себе компьютер или планшет, запишутся на курсы. Что интересно, двое из этих ребят уже работают на нашей пасеке. Они поняли, что нужно развиваться. И, самое главное, что они тут получают – это опыт.

В Гагаузии засуха – частая проблема. Вас не испугал наш регион экстремальным климатом? Ведь пчеловодство зависимо от погодных условий.

Риски не из-за климата, риски из-за нас самих. Вы видите здесь хоть кусочек леса? Мы уничтожили лес, уничтожили ирригацию. Тот климат, что мы имеем - это ответ природы на все наши действия. Если мы придем сюда с долгосрочным проектом, скажем на 50 лет, высадим здесь медоносные леса и кустарники, природа все нам вернет. Почему при Советском союзе тут было все шикарно? Все получалось, все поливалось. А сейчас мы паразитируем на этой земле.

Еще один риск в этом бизнесе - массовый мор пчел. Ранее у нас в Гагаузии уже были такие случаи. Как с этим справляетесь?

Это тоже человеческий фактор. И виноват в море пчел сам пчеловод. Если у агрария налетела саранча, то он придет утром опрыскивать свои поля. Потому что это его хлеб. А пчеловод даже не читает сводку о том, что будет происходить опрыскивание. И, конечно, наступает мор пчел. Работу с аграрием нужно настраивать, договариваться, заключать контракты. В прошлом году у меня в Украине из четырех тысяч ульев умерло два. Это был пьяный тракторист, сбивший их. Если мы стоим у кого-то на подсолнухе и у меня с ним контракт, что я опыляю им бесплатно, а он использует только разрешенную химию. Так что мор пчел - это наша вина, наша лень и необразованность.

Почему вы решили развивать пчеловодство именно в Гагаузии? Почему не в любом другом регионе Молдовы?

Еще 5-7 лет назад были времена, что должно было быть разрешение на ведение бизнеса в Молдове, и я не планировал делать бизнес в нашей стране. Я не хотел, чтобы мне завтра пришли, сказали - извини Игорь, это не твое. Я работал в Украине, Киргизии, Китае, где этих проблем не было. Долго не шел в Молдову, пока мне не сказали – познакомься с Ириной Федоровной Влах. Этот человек тебя должен услышать. И сегодня она хочет, чтобы мы развивались в Гагаузии, открывали завод по производству ульев, обучали людей. Но из-за капризов местных властей Гагаузия может лишиться проекта, в рамках которого за 10 лет сюда может быть вложено около 50 миллионов долларов.



Есть недопонимание с местными властями в Копчаке, но в Гагаузии вы общаетесь с большим количеством людей. Какое в целом у вас отношение к региону?

У меня образовывается легкая любовь к самому региону, к самим людям. Я знаю, что в Молдове большая проблема с молодежью с перспективой. Но я не видел этой проблемы здесь. У меня работают молодые люди, у которых такой огонь в глазах, которые хотят чего-то добиться. Здесь легко работать с людьми, их не нужно заставлять и, я уверен, что так по всему региону. Сегодня люди в Гагаузии хотят лучшего будущего и готовы за него биться и работать. Если я смогу здесь работать – низкий поклон всем тем, кто меня понял, и кто хочет дальше работать. Я хочу сюда вкладываться, мне здесь нравится. Да, я не гагауз, но, наверное, что-то общее у нас в крови есть (смеется).

Сегодня Гагаузия стоит на пороге экономического развития. Чего, по вашему мнению, не хватает нашей автономии для рывка вперед?

Это действительно перспективный регион. Если сюда добавить возможностей, то это будет пример как для всей страны, так и для соседних стран. Самое главное - человеческое отношение. Тут перспективная молодежь, поспевающая за изменением мира, она видит этот мир, видит пример и разницу. С ней нужно работать, молодежь нужно мотивировать. Такие люди как Дима Волошин, как я, на своем примере показали, что можно с нуля добиться многого.

Благодарю за хорошее, содержательное интервью!